Михаил Бударагин: Большой стандарт для маленьких

Мы давно привыкли к критике Министерства образования и науки, к невразумительной политике ведомства, к скандалам и крайне странной работе его сотрудников.

Чего уж говорить о журналистах, когда даже аналитический центр при правительстве, разбирая ЕГЭ, объясняет, что ФЦТ (один из многочисленных бюрократических «сопроводителей» единого государственного экзамена) устроен так, что никто о нем ничего не знает.

Я знаю семьи, где нет книг – ни детских, ни взрослых, никаких – и из этого темного пустого пространства ребенка, конечно, нужно изымать хотя бы на время, чтобы он знал, что есть все-таки другая жизнь, нормальная

Но кое-что, как выяснилось, министерство умеет. Федеральный государственный образовательный стандарт дошкольного образования, представленный на суд публики и открытый для обсуждения, оказался документом замечательным. В его основу положена довольно дискуссионная, но очень умная и полезная концепция.

1

Концепция эта состоит в том, что у ребенка должно быть интересное, живое, веселое, свое собственное детство.

Формально, конечно, с этой идеей никто не спорит: риторически она безупречна. Однако, если вы внимательно присмотритесь к вашим соседям, к разговорам в маршрутках, к дискуссиям в Сети, то увидите там часто одно и то же: «пороть», «учить уму-разуму», «бить на будущее», и насилие над детьми – лишь часть общей проблемы.

Эта проблема – нелюбимые, надоевшие и, в конце концов, никому не нужные дети, которые с самого начала чувствуют, что они здесь – лишние, что они – идиоты, дураки, дебилы, что единственное, что им светит в жизни – удовлетворять чьи-то мелкие и глупые прихоти – гораздо серьезней, чем может нам показаться.

Если с семейным насилием можно хотя бы пытаться бороться (хотя, конечно, преступления против несовершеннолетних, совершаемые их родителями, расследуются кое-как), то с этой вязкой, тупой, животной страстью как можно скорее уничтожить в ребенке все то светлое и хорошее, что в нем есть, сделать ничего нельзя.

Стандарт, который предполагает «развитие инициативы и творческих способностей <ребенка> на основе соответствующих дошкольному возрасту видов деятельности (игры, изобразительной деятельности, конструирования, восприятия сказки и др.)», не может быть не поддержан любым вменяемым родителем.

Да, стандарт – и в этом его главное преимущество – говорит, наконец, о том, что ребенок – это личность, это – вот не поверите, прямо с детского сада – отдельный, самоценный человек, а не безликое убожество, которое сдают в сад как в детоприемник. За этот «индивидуализм» стандарт будут критиковать: скорее всего, после дискуссии некоторые положения смягчатся, но в целом, концептуально, мы наконец получили от Министерства образования современный документ, а не кальку с пространных риторических текстов сорокалетней давности.

2

Если идти по тексту ФГОСа, то количество ценных идей и замечаний в нем превышает все мыслимые для бюрократического документа пределы.

Цитировать можно сплошняком и соглашаться буквально со всем – это действительно поразительно.

«Открытый характер образовательного процесса на основе сотрудничества с семьями воспитанников: непосредственного вовлечения их в образовательный процесс, в том числе посредством создания образовательных проектов совместно с семьей на основе выявления потребностей и поддержки образовательных инициатив семьи» – «да» и три тысячи раз «да».

ФГОС прекрасен, но я не знаю, где найти воспитателей и педагогов, готовых воплотить его в жизнь

Детский сад, как и школа – это не казарма, и чем скорее это поймут учителя, родители и воспитатели, тем будет лучше. Никто не против казарм как казарм: пожалуйста, сколько угодно. Но ребенок трех лет не должен (и не может) «правильно себя вести» и ходить строем. Эта иллюзия, которая пришла из совершенно неправильного понимания педагогики Макаренко, нанесла столько разрушений, что за одну попытку ее перебороть авторам концепции нужно сказать «спасибо».

«Трансформируемость пространства предполагает возможность изменений предметно-пространственной среды в зависимости от образовательной ситуации, в том числе от меняющихся интересов и возможностей детей» – и снова «да».

И вот наконец кто-то сказал прямо о том, что ребенок – не робот, не машина, и его развитие нельзя измерить, просто приложив какие-то с потолка взятые критерии.

Вот каков воспитанник детского сада: «Ребенок проявляет любознательность, задает вопросы, касающиеся близких и далеких предметов и явлений, интересуется причинно-следственными связями (как? почему? зачем?), пытается самостоятельно придумывать объяснения явлениям природы и поступкам людей. Склонен наблюдать, экспериментировать. Обладает начальными знаниями о себе, о предметном, природном, социальном и культурном мире, в котором он живет. Знаком с книжной культурой, с детской литературой, обладает элементарными представлениями из области живой природы, естествознания, математики, истории и т. п., у ребенка складываются предпосылки грамотности. Ребенок способен к принятию собственных решений, опираясь на свои знания и умения в различных сферах действительности».

Отдельно замечательна здесь «книжная культура», которая очень важна, но которую часто не могут привить в семье. Я знаю семьи, где нет книг – ни детских, ни взрослых, никаких – и из этого темного пустого пространства ребенка, конечно, нужно изымать хотя бы на время, чтобы он знал, что есть все-таки другая жизнь, нормальная.

3

Сразу очень трудно понять, что в этом прекрасном документе не так, но стоит переступить порог любого педагогического вуза, чтобы осознать, в чем дело.

В педвузы идут не очень охотно: студентов с каждым годом все меньше, берут всех, и уж учитель начальных классов и воспитатель (педагог-психолог) – явно не самое интересное, что может выбрать для себя барышня, обдумывающая житье.

Барышня, конечно. Я не припомню, чтобы молодые люди шли на все эти факультеты даже под страхом армии. Один-два подвижника, да и тех всеми правдами и неправдами стараются оставить на факультете.

Со среднеспециальным образованием дела обстоят еще хуже, что, если честно, даже объяснений не требует.

Мало того. Преподают на тех самых факультетах – ох, сейчас я всех обижу, заранее простите, но ведь правда – в массе своей явно не светила, а уже довольно немолодые педагоги, получившие свое образование в другой стране. Образование было хорошее, к слову, и страна не такая плохая, как пытаются сегодня представить, но мир слишком изменился, чтобы всерьез воспринимать весь этот довольно унылый пересказ старых учебников.

ФГОС прекрасен, но я не знаю, где найти воспитателей и педагогов, готовых воплотить его в жизнь. Их нужно выучить, но учить их некому.

Выучит их жизнь. Усталые, немолодые, часто одинокие и бездетные женщины, получающие очень маленькую зарплату и лучше всех знающие, что детей ни от чего не убережешь, и пусть они с детства знают, почем фунт лиха. Точка.

4

Об этом очень трудно говорить, но кто-то же должен это сказать, ведь критика стандарта сведется, я уверен, к техническим правкам, не имеющим особого смысла.

На самом деле стандарт имеет смысл лишь как часть (причем финальная) масштабной реформы всего педагогического образования, и смысл всех изменений должен сводиться к тому, что педагог и воспитатель – не сумма умений и приемов, а миссия.

Понимание этой миссии, ее принципиальной важности, невозможность вдруг предать ее – без всего этого ничего не имеет никакого смысла.

Педагог – это не обслуга, это – демиург, волшебник, мастер, но говорить так сегодня нельзя, потому что стандарт для дошкольников – это одно, а логика всей образовательной реформы – другое, педагогическое образование – третье, а реальность – четвертое.

И я бы в ноги поклонился тому, кто придумает, как эти осколки сегодня склеить.