Михаил Бударагин: Надышали тепла

О Василии Васильевиче Розанове очень трудно писать, особенно когда речь идет об очередной его памятной дате: официальные розановеды вполне успешно включили мыслителя в обойму классиков, которых можно и не читать, а обычные поклонники родившегося 2 мая 1856 года в Ветлуге философа слишком часто отличаются какой-то совсем уж неприличной экзальтацией.

Он сумел заранее описать аргументы всех противоборствующих сторон и сказать о главном, о том, что сегодня теряется за нашими дискуссиями

Экзальтацией страдают и хулители Розанова. Из любой взятой наугад его книги можно надергать столько произвольных цитат, что по нынешним временам наберется на оскорбление чувств, экстремизм, призывы к свержению государственного строя – все зависит от того, какие именно высказывания подобрать и как их скомпоновать.

Розанов был одним из самых видных публицистов, философов, политических теоретиков рубежа XIX и XX века. Бывший школьный учитель из провинции (преподавал и в Симбирске, мог бы учить Владимира Ильича, но не совпали, зато будущего автора «Кладовой солнца» Мишу Пришвина Розанов из гимназии Ельца выгоняет за дерзость) начинает общественную карьеру с критики реформы образования и быстро становится центральной фигурой российской публицистики.

Он ввязывается во все актуальные споры (дело Бейлиса, женский вопрос, полемика с Львом Толстым, революция, реформа церкви – далее везде), пишет много и страстно, но главные его труды – сборники «Уединенное», «Опавшие листья» (две части) и «Апокалипсис нашего времени» – выходят лишь в десятых годах XX века, уже незадолго до революции.

Пожалуй, единственный, кто отнесся к Василию Васильевичу по-человечески – автор «Бесконечного тупика» Дмитрий Галковский, первым очень подробно, обстоятельно и трезво (особенная ценность здесь – именно трезвомыслие) описавший суть розановской философии, ее красоту и силу. Текст Галковского очень ценен и по сей день, на лавры автора «Бесконечного тупика» я не претендую, поэтому каждого, кто хочет понять, почему Розанов – это явление, мимо которого пройти нельзя, адресую к первоисточнику.

«Бесконечный тупик» был написан в конце 80-х годов прошлого века, и в нем нет (и не могло быть), разумеется, анализа сегодняшней общественно-политической ситуации, которая, если открыть Розанова, предстает продвинутым ремейком полемик начала двадцатого столетия.

Продвинутым в основном в технологическом смысле: информация добывается и распространяется значительно быстрее. Все остальное осталось почти без изменений, семидесяти советских лет словно бы вообще не было, они просто стали частью мифологического консервативного конструкта («не допустим преступного либерализма», ничто не ново в Поднебесной).

Для чего сегодня стоит читать Розанова?

Что нам с ним делать?

Розанов, желчный, злой, противоречивый до крайностей, скорый на расправу и очень едкий, писавший не романы, рассказы или философские трактаты – это, конечно, главный в те времена блогер. Розанов сам с собой не в ладах? Конечно. Розанов оскорбляет разнообразные святыни? Разумеется. Розанов высмеивает революционеров? Именно так. Он – живая реакция на все происходящее, отсюда этот странный формат – «листья», заметки в три строки обо всем на свете. Если бы у Розанова был блог, он публиковал бы их сразу, но приходилось ждать печати.

У Розанова сказано обо всех сегодняшних общественных спорах. Он сумел заранее описать аргументы всех противоборствующих сторон и сказать о главном, о том, что сегодня теряется за нашими дискуссиями.

Вот он рассуждает в статье «Основы современной школы»: «Ученики гимназии и позднее студенты университета, выходя на все поприща жизни, отучены внимать чему-нибудь долго, настойчиво над чем-нибудь трудиться; к чему-нибудь относиться живо, активно; и связь этих дефектов – дефектов не таланта, но среднего человека, не в поэзии или художестве, но в повседневной черной работе, ясна с повседневным действием универсальной педагогической трафаретки». Это 1896 год, а не 2013-й: школа за это время реформировалось столько раз, что, кажется, должна измениться до неузнаваемости.

Если бы. Сегодня – снова «реформы», снова «средний человек», снова «отучены внимать чему-нибудь долго».

Вот Розанов рассуждает о священниках, словно бы сейчас ставь в газету ВЗГЛЯД в рубрику «Мнения»: «Попы – медное войско около Христа. Его слезы и страдания – ни капли в них. Отроду я не видал ни одного заплакавшего попа. Даже «некогда»; все «должность» и «служба».

Как «воины» они защищают Христа, но в каком-то отношении и погубляют его тайну и главное».

И тут же продолжает: «Но, однако, при всех порицаниях как страшно остаться без попов. Они содержат вечную возможность слез: позитивизм не содержит самой возможности, обещания.

Недостаток слез у попа и есть недостаток; у позитивистов – просто нет их, и это не есть нисколько в позитивизме «недостаток». Вот в чем колоссальная разница».

И так у Розанова обо всем: о государстве и революции, школе и любви, евреях и немцах – тезис, антитезис, снова тезис, мнение четвертой стороны, размышление о возможности выхода из тупика и, наконец, синтез. Звучит он так: «Мы рождаемся для любви.

И насколько мы не исполнили любви, мы томимся на свете.

И насколько мы не исполнили любви, мы будем наказаны на том свете».

Розанов, я думаю, писал все время на разный лад об одном и том же – о примирении. На рубеже веков российское общество переходило свои главные Альпы и решало вопрос о человеческом. Стоит ли наш противник (левый он, монархист, кадет, большевик, Лев Толстой или литератор Леонид Андреев) самого звания «человек», а значит, и правил игры, которые мы тысячелетиями вырабатывали в отношении друг друга?

Ответ Розанова – да. Все люди. Молодой бомбист без царя (да и без всего остального) в голове и тучный священник, пламенный либеральный публицист и туповатый губернский чиновник – все они заблуждаются (и Розанов за ошибки не дает спуску никому, а себе – в первую очередь), но все они должны жить.

Всех их можно примирить друг с другом. Нет, не заставить возлечь льва с агнцем, но уберечь от вырывания глаз. Есть, по словам Розанова, нечто, проклинаемое первыми, вторыми, третьими и четвертыми, ненавидимое и презираемое всеми сразу – и это нечто на самом деле стоит того, чтобы научить всех мыть руки перед едой и не стрелять друг в друга.

Это – Россия. Она, по Розанову, такова:

«Да чтó же и дорого-то в России, как не старые церкви. Уж не канцелярии ли? или не редакции ли? А церковь старая-старая, и дьячок – «не очень», все с грешком, слабенькие. А тепло только тут. Отчего же тут тепло, когда везде холодно? Хоронили тут мамашу, братцев: похоронят меня; будут тут же жениться дети; все – тут... Все важное... И вот люди надышали тепла».

Что можно посоветовать сегодня всем спорящим сторонам?

Надышать тепла, ничего другое уже все равно не сработает.