Михаил Бударагин: Защити их

Периодически попадающие в СМИ истории о том, как иностранные усыновители издеваются над российскими детьми, а власти страны выручают малышей, на самом деле холодят кровь только тем, кто ни разу не получал детского пособия, не бывал в отечественном детдоме и не видел нашу же семью «мама-папа алкоголики». Медийный резонанс любого «детского дела», вышибающего слезу первыми же аккордами, в прогнозируемой перспективе бьет, прежде всего, не по загранице, а по положению дел в стране. И никакие отдельные успехи в деле защиты детства общей картины не меняют.

Государство не очень понимает, что такое дети и зачем они ему, государству, нужны. И нужны ли вообще, кроме случаев, когда отдельные чиновники могут благодаря спасенным крохам повесить себе на грудь орден

О пособии по уходу за ребенком лучше лишний раз вообще не упоминать: известно, что оно существует, и известно, что оно таково, что «ухаживать за ребенком» на эти деньги невозможно.

Ситуация в детских домах тоже очевидна. Как и многочисленные истории о родителях-алкоголиках. Все это – общие места, писать о которых так же неловко, как пересказывать своими словами таблицу умножения.

На этом фоне любое ужесточение правил усыновления детей за границу (как и вообще любое ужесточение политики государства в отношении родителей) не может не восприниматься как очередная коррупционная схема, увеличивающая сумму взятки, которую должны заплатить иностранные усыновители. Случай Артема Савельева, отданного матери-одиночке, которая вернула ребенка назад, вполне ясно иллюстрирует сложившуюся практику: в России одинокой женщине взять ребенка фактически невозможно. Не всякая семейная пара удостоится. Понять, кто и на каких основаниях разрешил Торри Хансен усыновить Артема, стоило бы до начала любых разговоров о жестокосердии американских приемных родителей. Но именно об этом речи не шло вовсе.

Схожий тип противоречий был и в истории об избиении учениками школы в Шелехове пожилой учительницы физкультуры. По итогам этого дела дети отделались легким испугом, директора учебного заведения уволили, и все осталось по-прежнему. Основой вопрос конфликта в Шелехове даже не был поднят. Никто не задумался над тем, является ли избиение пожилой женщины итогом скверного воспитания неплохих, наверное, ребят или же мы столкнулись с обязанными нести ответственность выродками.

Периодически попадающие в СМИ истории о том, как иностранные усыновители издеваются над российскими детьми (фото: Getty Images/Fotobank.ru)

Итог шелеховского дела должен был бы свидетельствовать о том, что государство полагает разумной первую точку зрения: хорошие парни дурно воспитаны, поэтому наказывать их не за что. Но никакого наказания не понесли ни родители детей, ни учителя. То есть пожилого педагога избивали, цинично выкладывая запись подвигов в Сеть, а виновных – нет, как и не было.

Это очень недвусмысленный сигнал обществу. Можно. Можно воспитывать подонков и закрывать глаза на их поведение: никому ничего никогда за это не будет. Интересно, как это соотносится с идеей «защиты детства»?

Противоречия возникают на каждом шагу. Когда девочку Сандру с помпой возвращают из Португалии, в воздух летят чепчики: «ребенок снова в семье, ведь семья – это святое». Когда у непьющей (в отличие от матери Сандры, кстати) петербурженки Веры Камкиной детей забирают под странным предлогом – в детском доме им будет лучше, потому что мать не зарабатывает, – речь идет о защите детей.

Извините, не сходится.

Ничего не сходится. Нет никаких ясных правил – писаные и неписаные законы каждый раз трактуются так, как это удобно прямо сейчас. А завтра – и все это прекрасно понимают – они же могут трактоваться совершенно иначе.

Я писал об этом в одной из прошлых колонок, но не грех повториться: «средний класс» хочет сегодня от власти только одного – четких, понятных, обоснованных и разумных правил игры. Это касается в том числе и детей.

Моему сыну три года. Я прекрасно осведомлен о том, что если вдруг ко мне придут т. н. «органы опеки», им будет что предъявить. Не долги по квартплате, так ссадину на руке. Если «опеке» нужно отчитаться о проделанной работе, доказать, что ссадина – итог неудачного падения, а не избиения, будет непросто. Я, впрочем, знаю, сколько стоит их забывчивость и потеря в случае чего необходимых бумаг, но я очень хотел бы попросить обозначить все эти суммы публично. Ввести, что ли, налог на детство, раз уж пошла такая пьянка.

За три года никакая «опека» так у нас, к счастью, и не появилась.

И я даже подозреваю, почему.

Потому что государство не очень понимает, что такое дети и зачем они ему, государству, нужны. И нужны ли вообще, кроме случаев, когда отдельные чиновники могут благодаря спасенным крохам повесить себе на грудь орден.

С одной стороны, демография намекает, что детей должно быть много, с другой стороны, выплачиваемые матерям деньги категорически намекают, что лучше бы как-нибудь вообще без отпрысков. Количество муниципальных детских садов в период последнего нашего слабенького беби-бума никто увеличить и не подумал, хотя самому беби-буму чиновники крайне обрадовались, записав его себе в заслугу. Список можно продолжить…

Избавление от этих противоречий – если угодно, единственная разумная политика страны в сфере защиты детей. С внятного определения – кто, кого, как и зачем должен защищать – можно начать заботиться о детях, если государству вообще есть в этом хоть какая-то нужда.