Наталья Радулова: Если бы…

Долго-долго смотрел С. на улыбающегося Бернардо, постукивал карандашом по стулу, сгибал и разгибал скрепку, даже чашку кофе умудрился выдуть, не отрывая взгляда от монитора. Наконец встал: «Пойдем в кафе, а? Надо ж кофе, наконец, выпить».

Есть только легкая печаль, когда смотришь на фотографию чужого ребенка и понимаешь: реши б я тогда все по-другому…

«Ты чего? – спросила я коллегу, когда он вместо сахара попытался схватить соль. – Что с тобой? Вы ведь давно с ней расстались, и ты не особо убивался тогда, если мне память не изменяет». Он слабо улыбнулся: «Я просто представил…», – а я закончила: «…что это мог быть ваш ребенок».

Да, именно это он и представлял. Сидел и мысленно спрашивал себя: а что, если бы обстоятельства иначе сложились? Если бы я тогда проявил больше настойчивости? Был бы к ней внимательнее? Умолял бы ее не уходить? Если бы, узнав о ее свадьбе, купил билет в Италию, прилетел, упал перед ней на колени и уговорил вернуться в Россию? Мог бы тогда этот беззубый улыбающийся чувачок быть моим сыном? Протягивать ко мне руки? Носить мою фамилию? Учиться ходить, держась за мой палец? Засыпать на кровати между нами?..

Ответа нет. И мучить себя всеми этими «если бы» бессмысленно. Но много ли на свете людей, которые могут жить, не представляя, как могла бы повернуться их судьба, будь они в тот или иной момент более активными или менее активными, нежными или жесткими, откровенными или прячущими свои чувства?

Наверное, все же таких идеальных людей немало. «Все, что ни случается, – к лучшему» – говорят они, уверенные, бодрые оптимисты. А вечно сомневающимся гражданам вроде меня и коллеги С. довольно часто приходится иметь дело с вопросом: «А что, если бы?»

Но много ли на свете людей, которые могут жить, не представляя, как могла бы повернуться их судьба, будь они в тот или иной момент более активными или менее активными, нежными или жесткими, откровенными или прячущими свои чувства? (фото: sxc.hu)

Я помню звонок, который раздался, когда я с мыслью «Хватит! Надоело!» выбежала из дома, прочь от опостылевшего мужчины. «Вернись, давай поговорим». Я даже остановилась, потому что четко понимала: все зависит от того, что я сейчас скажу. Да или нет. Вернусь ли я, смирюсь ли с тем, что меня не устраивает, стану ли такой же как все, на многое закрывающей глаза замужней дамой с детишками, котом и геранью на подоконнике, или отправлюсь в свободное плаванье, радостное, пьянящее, но полное рифов под названием «Общественное мнение»?

Коллега мой тоже считает, что знает свою точку невозврата. Нынешняя итальянка изрядно потрепала ему нервы, тому и я свидетель. В то время он, израненный, измученный ее выходками, охотно отзывался на любое сочувствие. И я помню, как все мы, выслушивая его монологи, качали головами: «Ох и пьет эта девица кровь твою, дружище. Стаканами». Нам всем тогда казалось, что наш милый С. не потянет, не выдержит – уж слишком непосильной была для него та любовь. А он верил, что если очень-очень стараться, то добиться идеальных отношений все же можно. Но однажды, после очередной ссоры, не захотел первым идти на примирение – извиняться, растапливать лед, уговаривать. Он просто устал: «Будь что будет», – и решил передохнуть. А девушка во время его отдыха не растерялась – нашла себе итальянца.

«Стоп, – говорю я. – Ты ведь знал, что так будет. Ты знал ее характер, она в одиночестве и получаса продержаться не могла». Коллега кивает. Знал. Так что же получается? Это был его собственный план? Отступить в сторону и тем самым отречься от всех возможных совместных сыновей и дочерей? А потом изредка вздыхать: «Как жаль, что так получилось»?

«Вот оно что, – подвожу я итог. – Полтора года назад ты принял решение, просто до сих пор себе признаться в этом боишься. И все это твое сегодняшнее нытье на тему «а может, все же попытаться все начать заново, может, отбить ее у мужа» – полная чушь. Ты не хочешь этого. Взгляни правде в глаза».

С. начинает внимательно разглядывать улицу за окном. Все ясно. Признаем мы это или нет, но наши судьбы – это наш выбор. Мы имеем то, что хотим. Точку невозврата мы сначала проходим в своем сердце. И только потом отключаем телефоны, опускаем руки и робко лепечем: «Может, поживем отдельно?»

С. гораздо раньше финальной ссоры хотел крикнуть своей девушке: «Да вали ты на все четыре стороны!» Я давно хотела убежать, а Билл Клинтон, наверное, с самой свадьбы мечтал изменить жене. Все наши поступки и слова подтверждают это. Ничего не могло быть иначе. «Если бы» не существует.

Есть только легкая печаль, когда смотришь на фотографию чужого ребенка и понимаешь: реши б я тогда все по-другому…