Михаил Бударагин: Минеральный секретарь

Горбачева миновала чаша всенародной любви, но и ненависть к нему – со всеми этими призывами к «скорому суду», которые звучат последние 15 лет, – выглядит совершенно плюшевой. К счастью, последнего генсека никто не тронет и пальцем: сограждане будут бухтеть «меченый», либералы дежурно вспомнят о перестройке, власть поздравит телеграммой. Так и не сумевший (да и не слишком старавшийся, если честно) вернуться в актуальную политику, Горбачев настолько безопасен, что одно только это делает его положение уникальным.

Михаил Сергеевич – наше живое национальное примирение со своей историей

У бывшего генерального секретаря по-дзенски нет на самом деле почти ничего – ни сторонников, ни каких-нибудь «мятежных генералов», ни ресурсов. Он навсегда выключен из борьбы за власть, и то, что он прожил 78 лет, – большой успех российской политики, которая всегда слишком пристально относилась к отставникам, чуть ли не требуя от них активных действий по свержению вчерашних свергателей.

Горбачева миновала чаша сия, и он не стал больше своего имени, не вышел за пределы собственной власти, которую, к счастью, ограничили Форосом, а могли бы и Ипатьевским домом.

И теперь Михаил Сергеевич – наше живое национальное примирение со своей историей. Примирение, которое все никак не вербализуется, не складывается в слова, в реальности ходит по улицам и снимается в рекламе, дает интервью и руководит общественным движением. Сотни тысяч людей до сих пор не могут простить Горбачеву распад СССР, но историей он давно прощен, потому что на улице никто не бросит в него камень.

Михаилу Горбачеву – 78, и лучшее доказательство жизнеспособности России пока еще трудно придумать (фото: Дмитрий Коротаев/ВЗГЛЯД)

Впрочем, правды ради стоит отметить, что для большей части поколения второй половины 80-х Горбачев – просто картинка из учебника истории, и никаких личных чувств к «минеральному секретарю» тут уже и вовсе нет. Так что все разговоры о том, что «граждане России» Михаила Сергеевича не любят, в пользу бедных: кто-то любит, кто-то не любит, кому-то все равно. Как и группу «Аквариум», например.

Случай Горбачева очень выпукло доказывает одну простую мысль. Общественная дискуссия в России работает только тогда, когда она приводит в действие живую социальную механику. Перестройка, начатая бывшим первым секретарем Ставропольского горкома партии, при всей ее умозрительности была вписана в ход тогдашней жизни, она была в своем роде естественной, исторической, если хотите, неизбежностью, которая, как повелось после Марата, пожрала почти всех своих участников.

И неизвестно еще, кому повезло больше – Горбачеву, который празднует 78-летие в относительном здравии, Ельцину, который сдавал власть, по-брежневски «не приходя в сознание», или каким-нибудь Силаеву и Хасбулатову, которые вообще неизвестно куда сгинули.

Все те, кто говорит сегодня о том, что Путину лучше бы было без Медведева или Медведеву – без Путина, и вообще – хорошо бы распустить институты немного, расчистить пространство, пустить коллективного «григория алексеевича» поруководить министерством богоугодных заведений etc.– не понимают, что это невозможно не потому, что Путин с Медведевым «не пущают».

Да пустили бы, конечно, если бы все те, кто стоит сегодня у черного входа с компроматом на соседа, готовы были бы всерьез принять то, что может произойти через полгода после их триумфальной победы над здравым смыслом. Радикальное отличие нынешней ситуации от обстоятельств Фороса и Беловежской пущи состоит именно в том, что тогда молодые экономисты Гайдар и Чубайс взяли на себя всю ответственность (и расплачиваются по многочисленным счетам до сих пор), а сегодня сторонники «новой перестройки» хотят воплотить ее чужими руками, оставшись как бы ни при чем.

Чужие руки – это, собственно, и есть Путин и Медведев, которых с обеих сторон стравливают – черт побери, едва ли не потехи ради, «посмотреть, что получится».

В этом смысле опыт соратников Горбачева и Ельцина – крайне ценное руководство к действию и для тех, кто хочет сегодня выйти победителем, и для тех, кто боится остаться побежденным. Проиграют все, и этот опыт, воплощенный в нынешнем юбиляре, который при всей незавидности положения все же обласкан судьбой, стоит надеяться, не пропадет втуне.