Дмитрий Соколов-Митрич: Мир ополченческого типа

Представители очень многих цивилизованных племен до сих пор бреют новобранцам лбы и нисколько не чувствуют себя дикарями. Взять, к примеру, суперевропейскую страну Швейцарию. Стоит понаблюдать за исполнением воинской повинности в этой стране, чтобы понять — вопрос не в том, призывать или не призывать. Вопрос стоит по-другому: как призывать и куда призывать.

Центральная военная база швейцарской армии находится в маленьком городке Туне, расположенном в получасе езды от столицы страны Берна. Город численностью около 40 тысяч человек славится своим озером – таким красивым, что начальник пресс-службы минобороны Даниэль Ларош предпочитает жить на его берегу, хотя платить за это удовольствие приходится ежедневным марш-броском до Берна. Впрочем, на миниатюрном Мерседесе-320, в который грузный господин Ларош еле-еле помещается, это не очень большой подвиг.

В Швейцарии действует так называемая армия ополченческого типа. В мирное время она состоит из руководства, призывников и тех, кто их обучает

Первым военным объектом, который продемонстрировал нам господин Ларош, оказалась обычная автобусная остановка. На ее внешней стороне красовалась реклама. Три девушки, экипированные в бикини, стоят тылом к зрителю, а четвертая поливает их из лейки. Трудно заметить рядом с ними списки призывников, но это не освобождает всех, кто в них указан, от ответственности явиться в обозначенный срок куда следует.

– Списки вывешиваются за год, – пояснил Даниэль, – так что вряд ли кто-то наберется наглости сказать, что он их не заметил. Здесь же указано, кому и куда надо явиться на сборы.
– А если закосить?

Ларош поглядел на меня сквозь сконструированную из своих пальцев тюремную решетку и пояснил: «Для начала – четыре месяца. Потом больше». Швейцарцы изображают тюрьму не двумя пальцами, как в России, а тремя, от чего жест становится более убедительным.

Призывной возраст – двадцать лет. Срок службы – восемь месяцев. По истечении срока военнообязанный получает карабин, который хранит всю жизнь у себя дома в сейфе. Но этим его долг родине не исчерпывается. Еще в течение 8 долгих лет он обязан каждую весну являться на сборы продолжительностью три недели. За уклонение – тоже тюрьма. Но сборам швейцарцы даже рады: дополнительный отпуск — чего ж тут плохого? К тому же эти три недели проходят одновременно для всех, создавая в стране атмосферу праздника.

Швейцарские города наполняются молодыми людьми в бравой униформе, под погоной беретка. В такой упаковке швейцарские молодцы нравятся девушкам гораздо больше, чем в драных джинсах.

По истечении 8 лет мужчина уходит в запас, но освобождается от воинской обязанности лишь в 55. Возвращение государству личного карабина – один из самых любимых в Швейцарии праздников. В этот день отставники обычно напиваются в меру своих не очень развитых к этому делу способностей.

– Слава богу, вот уже 200 с лишним лет наши граждане сдают свой боекомплект в полной сохранности, не использовав ни одного патрона, – замечает господин Ларош.

В Швейцарии действует так называемая армия ополченческого типа. В мирное время она состоит из руководства, призывников и тех, кто их обучает. Генералов в Швейцарии всего 47 персон, годовой оклад каждого из них – 300 тысяч франков (это порядка 210 тысяч долларов), офицеры зарабатывают в год 100–120 тысяч франков (80–90 тысяч долларов). Но в случае войны в течение суток под ружье становится 300 тысяч человек. План такой. Как только по ТВ или радио прозвучало объявление о всеобщей мобилизации, доблестный швейцарец спускается в заветный подвал, достает из сейфа свой карабин, собирает его, смазывает, заряжает и направляется к складу снаряжения той роты, к которой он приписан. Склад, как правило, представляет собой сарай, находящийся где-нибудь в горах, огороженный колючей проволокой и никем в мирное время не охраняемый. Каждый военнообязанный швейцарец знает, где находится его сарай, – этого ему не дают забыть на ежегодных сборах. Как только все сыны родины собрались у своих сараев, мобилизация успешно завершена.

Но есть в Туне военный объект и покруче автобусной остановки. Военная база бронетанковых войск. Миновав КПП, мы чуть не подпадаем под гусеницы бронированного монстра размером с пару БТРов. Испуг сменяется удивлением: на асфальте от гусениц монстра не остается и царапинки, как будто проехал велосипед.

– Специальное покрытие, – не без гордости поясняет Ларош.

Но специальное покрытие – семечки по сравнению с тем, что через десять минут показывал нам подполковник Серж Краснобаефф, заместитель начальника Учебного центра механизированных войск.

– Мои предки уехали из России после революции, – пояснил свое происхождение подполковник. – По-русски я теперь знаю только то, что моя фамилия означает «человек, который очень хорошо говорит».

Центральная военная база швейцарской армии находится в маленьком городке Туне (фото: greendevils.pl)

Серж, который действительно очень хорошо говорит, продемонстрировал, как швейцарские танкисты без шума и пыли учатся воевать.

– Швейцария – очень большая страна, – шутит Краснобаефф, – но на танке особо не разъездишься. Да и экологи не разрешают. Поэтому основное обучение приходится проводить в виртуальном пространстве, хотя потом солдаты все-таки получают возможность немного потренироваться и на реальном полигоне. Наша обучающая система называется ELTAM. С ее помощью легко научиться участвовать в бою, в котором задействованы разные рода войск. Первый уровень обучения предназначен для личного состава от солдата до командира взвода. Для этого у нас есть тренажеры водителя танка и стрелка.

Тренажер водителя называется Thompson-CSF. Для меня запустили простейшую программу, на швейцарском армейском жаргоне именуемую «лягушка в футбольном мячике». Я лишь сидел на стуле, смотрел в окошко на виртуальную местность и подпрыгивал на колдобинах. Для человека, привыкшего к российским дорогам, испытание нетяжкое.

В следующем помещении – четыре тренажера для экипажей мотострелковой машины. Все четыре участвуют в одном бою и действуют сообща. Процесс обучения очень напоминает усовершенствованный вариант обычной компьютерной «мочилки».

– Во времена холодной войны в качестве мишени у нас была только советская бронетехника, – признался Ларош. – Теперь попадается техника и других армий.

– Первая цель – объект Т-80, – скомандовал Краснобаефф и нажал на кнопку. В следующую секунду по нашему советскому танку вдарила подлая швейцарская болванка. Прощай, родимый экипаж. – Вторая цель – Ми-24! – не унимался подполковник. – Хочешь сбить? – обратился он ко мне.

– Не могу, товарищ подполковник, я присягу давал.

Мы брали городок Штандорф, в котором засел абстрактный неприятель на российской бронетехнике. Я на полном серьезе мчался на танке по полю боя, Краснобаефф не отставал. Объясняя мне по рации тактику боя, он заводился все сильнее и, когда наконец Штандорф был успешно взят, уже не мог остановиться: «А теперь мы двинемся дальше! – рявкнул подполковник. – На Мерлбах!» Еще через десять минут каким-то чудом был взят и Мерлбах.

Последний пункт нашей экскурсии – командный пункт. Здесь выяснилось, что все это время я был лишь пешкой в игре, которую вели сидящие здесь офицеры. Они определяют тактику и стратегию боя, отрабатывают взаимодействие танковой бригады. Противник на мониторах обозначен красным цветом, свои войска – синим.

– Это не потому, что мы подразумеваем под врагом Россию, – снова начал оправдываться Серж. – Такое обозначение пошло еще от Наполеона.

Подполковник начал режиссировать новое сражение. Сначала заработала артиллерия, потом авиация, потом пошли танки. При этом он все время использовал одну фразу: «А если вы сделали что-то не так, то всегда можно вернуться в меню…»