Леонид Радзиховский: В ответе за тех, кого приручили

Вопросы из народа можно разделить на приятные и приятные во всех отношениях. Других вопросов – о коррупции, о соре, летящем из кабинетов спецслужб, об «особенностях национальных выборов» – не было вовсе. Отфильтрованы? Наверное. Впрочем, ясно, что эти вопросы (как и любые иные) не загнали бы Путина в тупик – ответы на них ему найти совсем нетрудно. Так что если эти вопросы и отфильтрованы, то вовсе не потому, что они для Путина неудобны, – повторяю, ясно, что он на все легко ответит. Проблема в другом. Такие вопросы если были (были наверное!), то в подавляющем меньшинстве. Народ все это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО абсолютно не интересует. И это хотели показать – и показали – организаторы линии.

Так что прямая линия посылает нам два вполне реальных месседжа.

Политическая «масса Путина» так велика, что неизбежно будет изменять траекторию всех политических тел на российско - кремлевском небосклоне

«Путин молод и здоров» – без вопросов.

«Народ интересуется не политикой, а хлебом насущным» – тоже без вопросов. (Кстати. Хлеб этот предпочитают «получать» от начальства. Я что-то не слыхал примерно таких вопросов: «Мне ничего не надо, только пусть не мешают вести свое дело. Пусть отменят такие-то инструкции, или поборы, или что-то еще, а дальше я уж сам справлюсь, без помощи президента и государства».

Нет. Психология «помогите-накормите» по-прежнему цветет и пахнет не только у людей, для которых она абсолютно естественна, – пенсионеров, инвалидов, многодетных и т.д., но и у слишком многих других, вполне дееспособных. Тоже считают себя иждивенцами государства …)

Гораздо интереснее другое. Была группа вопросов, которая, несомненно, интересует, просто не может не интересовать тех, кто обращается к Путину: «Уйдете ли Вы, В.В.? Если да, то куда? Какую должность займете? Какую роль в политике будете играть?» Тем не менее этих вопросов не было на прямой линии. Их-то точно отфильтровали. Потому что здесь Путин ничего говорить не хочет. Как не хочет и публично уходить от этих вопросов.

Что ж, не буду и я бросать в виртуальное пространство риторические вопросы. «Дай ответ? Не дает ответа».

Но тут интересно другое.

После прямой линии Путин общался с журналистами. Здесь уже не было речи о ценах, пенсиях, лекарствах и даже об эротических грезах «старухи Олбрайт»: «Хочу Сибирь!» Нет, говорили о политике. И Путин сказал несколько важных вещей.

Первое. Нельзя обрезать президентские полномочия. России нужен сильный президент.

Второе. Не надо добавлять полномочия премьеру и правительству.

Третье. Нельзя допустить два центра внутри вертикали исполнительной власти.

Согласитесь, совсем не общие банальности.

В переводе на простой язык это значит, что премьером он не будет. Не станет Путин «техническим премьером». Не станет и «политическим премьером» – не хочет создавать второй центр в исполнительной власти.

Проблема «двоевластия», однако, не исчезает.

В любом случае политический вес Путина столь велик, что, «где бы он ни был и что бы ни делал», он, несомненно, становится – просто по определению – важнейшим ПОЛИТИЧЕСКИМ центром в России.

Более того.

Сама конструкция вертикали такова, что – особенно в последние месяцы – возникает впечатление, что это «вертикаль без права передачи», что она просто «заточена под Путина», что он и только он своим рейтингом ее балансирует, уравновешивает. Так что а) при всем своем желании «не сможет» уйти, от нее «оторваться», б) и хорошо, что не сможет, – как бы без него вертикаль-то не накренилась (осторожно выражаясь).

В общем, перефразируя поэта, «поверьте, эта вертикаль – из моего ребра. И без меня она уже не может».

А ведь это вовсе не повод для верноподданнического умиления. Система власти, надо надеяться, рассчитана на более долгий срок, чем время активной политической деятельности Путина В.В.

Вспомним классические коллизии 1924-го, 1953-го. Когда умирали соответственно Ленин и Сталин, в народе, да и в партии, наступала растерянность: «Как же мы? Куда же мы?»

Разумеется, сегодняшняя ситуация «передачи власти» совершенно иная.

Слава богу, нет тоталитарного государства и тоталитарной же партии. Общество куда более образованно, самостоятельно. Не говоря уж о таком пустячке, как частная собственность.

И еще одна «деталь» – «Путин молод и здоров». «Фактор Путина» и создает вероятность появления двоевластия, и может помочь преодолеть эту опасность.

Не будем лицемерить – конечно, у нас много элементов авторитарного строя, завязанного на одного человека. Конечно, в такой системе смена лидера подобна смене ядра. Но вот здесь и появляется уникальная ситуация, ситуация редкого политологического эксперимента.

Только сам Путин может решить «проблему Путина».

«Проблема» эта, повторяю, с моей точки зрения, состоит в том, что политическая «масса Путина» так велика, что неизбежно будет изменять траекторию всех политических тел на российско-кремлевском небосклоне.

Путин ясно говорит, что нужен сильный президент

И «уйти» Путину – некуда.

Здесь возможны два решения.

Первое, самое простое и ясное. Третий срок. Путин остается президентом. Законы небесно-кремлевской политической механики не меняются, все вращается, как и раньше, по своим орбитам.

Путин 1001 раз повторял, что этот вариант его не устраивает. И дело не в «капризе», да, наверное, и не в личных, человеческих соображениях. Кто станет следовать законам, если гарант конституции ее на ходу под себя переписывает? Это первая причина, почему Путин считает своим долгом уйти с поста президента. Вторая причина: оставаясь, Путин не решает «проблему Путина», а только загоняет ее вглубь – через четыре года ситуация же рискует опять повториться, да еще в более тяжелом варианте.

Второе решение, куда более сложное. Из ГЛАВЫ ГОСУДАРСТВА превратиться в ЛИДЕРА НАЦИИ.

Это то, о чем сегодня говорят все.

Но говорить-то легко, а вот сделать – потруднее будет.

Как «развести» нового главу государства и политического лидера нации? Как дать новому президенту достаточный политический простор, достаточный политический воздух?

Путин ясно говорит, что нужен сильный президент. «Технический президент» в России не годится. Это означало бы двоевластие, переходящее в безвластие или, наоборот, в некий аналог «советской системы», где тоже был президент – председатель Президиума ВС СССР, а реально все решал, естественно, ЦК КПСС. Оба эти варианта в современной России, надо надеяться, не состоятся. Останется сильная президентская вертикаль.

Какова же тогда роль не предусмотренного конституцией лидера нации?

Сегодня этого никто не знает. А разруливать предстоит все равно Путину.

Может быть, далеко не случайно он упомянул Ганди. Как известно, лидер партии «Индийский национальный конгресс» не стал премьер-министром Индии, уступив этот пост Д.Неру. Ганди был несомненным «моральным лидером» Индии, не зря его назвали Махатма («Великая душа»). Но не забудем и то, что Ганди было как-никак 78 лет, когда Индия стала независимой.

Другой пример – Дэн Сяопин. Он занимал посты председателя Военного совета (нечто вроде Совета безопасности РФ) и Центральной комиссии советников компартии Китая. К этому времени (начало 1980-х) ему тоже было уже под 80 лет. Авторитет Дэна был абсолютным, и, конечно, не зря его считают отцом китайского чуда. Вместе с тем в оперативное руководство страной он не вмешивался.

В западной политической традиции таких примеров нет. Жискар д’Эстен или Клинтон ушли с поста президентов соответственно Франции и США в 54 года. Никаких постов они не заняли, остались влиятельными и уважаемыми людьми, читают лекции, пишут книги, выступают и т.д. Правда, их авторитет в стране был куда меньше, чем авторитет Путина в России.

Но и на Западе принцип «уходя – уходи» вовсе не обязателен.

Величайший политик Запада в ХХ веке – Черчилль выиграл войну и проиграл выборы в 45 году («Это демократия, за нее и боролись» – так он прокомментировал свое поражение). Что не помешало ему не только вернуться на пост премьер-министра в 1951 году, но и, будучи в оппозиции, играть первостепенную роль в политике не только Англии, а всего мира.

Поворотная для истории ХХ века речь «Мускулы мира» была произнесена в 1946 году в маленьком городе Фултоне не главой правительства, а главой теневого кабинета консерваторов.

Итак, исторических прецедентов, подтверждающих/опровергающих любую гипотезу можно привести множество. «Теория не вправе ставить предел дерзанию». Тем более если речь идет о нашей стране, где не вполне действуют ни западные, ни восточные политические традиции.

Очевидно лишь одно. Свой огромный авторитет Путин постарается направить не на разрушение, а на укрепление сильной централизованной власти, которую он создал в России.