Андрей Левкин: Москва как крокодил

До начала фильма можно было предположить, что будет обыкновенное криминальное мыло. С досъемками, инсценировками и театральными злодеями. Нет, все четко: Петербург, скинхеды, группа Воеводина – Боровикова и т. п. Фактически это тема новостных программ, но – поскольку час десять времени – представленная уже осмысленно. Причем фильм сложно заподозрить в искажении фактов, по крайней мере судя по косвенным признакам. Есть, скажем, картинка убийства африканца Самбы Лампсара, зафиксированная камерами наружного наблюдения какой-то конторы неподалеку: из подворотни выскакивает человек, стреляет сзади в группу людей, один падает, остальные разбегаются. Похоже, что это действительно «та» пленка, а не постановочные упражнения авторов. И видно плохо, и движения не хореографические – как и бывает.

Телевидение демонстрирует возможность оперативной журналистики на уровне печатных СМИ. Обладая к тому же заведомым преимуществом – наличием реальной картинки

Такие частности, разумеется, не доказывают полную объективность фильма. Ее доказывает другое – фактура. Там есть еще частное видео, которое отснял из окна житель дома, услышав во дворе выстрелы, в момент ареста Боровикова. Не в том дело, какие действия отсняты, а что попало на пленку: все эти убогие окраинные дома и дворы, вытоптанная трава, пыль, гнетущая бессмыслица, видная даже на экране. Так что вся эта история про помповое ружье со свастикой вряд ли выдумка, все вполне соответствует этим пейзажам.

Главное же, что телевидение демонстрирует возможность оперативной журналистики на уровне печатных СМИ. Обладая к тому же заведомым преимуществом – наличием реальной картинки. Странно, конечно, что этот показ фактически никак не анонсировался, отчего и возникло предположение, что будет очередная «криминальная клюква». Словом, предъявлен весьма перспективный формат, не Мамонтов, однозначно.

Еще было несколько любопытных и даже человеческих историй. ТВЦ показал милейший фильм про московских дворников. Просто фильм, просто про дворников. С историей аж от Платона, у которого в Атлантиде появились люди, следящие за чистотой, до нынешнего положения дел. Теперь-то не очень, потому что, как считают старожилы ремесла, теперь кругом гастарбайтеры, которым Москва не дорога. Плюс там большой экскурс в подвально-котельную жизнь, в которой прекрасно себя чувствовали многие нынешние деятели искусств, вспоминающие теперь об этом даже с нежностью. Имелась даже сверхзадача: авторы интересовались не столько даже судьбой профессии и перспективами чистоты, сколько пытались понять, как можно восстановить что-то общее, что объединяло бы город. Вот когда-то это были дворники, так теперь кажется, по крайней мере. Что может сделать горожан не совсем уж чужими друг другу сейчас? Не в том дело, что ответа нет, а в том, что этот вопрос задан. Вот же, жизнь, даже в телевизионном исполнении, иногда оказывается вполне приятной и стоящей.

Разумеется, такое мировоззрение на телевидении еще не победило. В ночь на вторник Первый показал блистательную экранизацию строк К. Чуковского: «В Африке бандиты, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы». Как и положено актуальной экранизации, место действия, а также крокодилы, гориллы и т. п. там были изменены. Теперь дело происходит в городе Москве, вместо недружественных аллигаторов – особенности труда и отдыха москвичей. Бандиты, впрочем, сохранены.

Андрей Малахов чуть не плачет: «Я был добрым и открытым, когда приехал. Но это, конечно …» (www.1tv.ru)

Мораль такая: мегаполис – это ужас нечеловеческий. Доказательству этой идеи был посвящен час эфира. Вообще это ужас уже сам по себе, включая в оный и «столб негативной энергии над Москвой», по уверениям певицы Бабкиной. В масть и Ж. Фриске, утверждающая, что ночная жизнь Москвы осуществляется в ночных клубах конкретными вампирами. Она это поняла на личном опыте и теперь со всей уверенностью сообщает, что эти твари клабберы на свету выглядят зелеными, подавленными и неврастеничными. А ведущий Малахов чуть не плачет: «Я был добрым и открытым, когда приехал. Но это, конечно …» Страшилка от авторов: «Подсчитали, что житель мегаполиса встречает за день людей столько, сколько деревенский за всю жизнь. Жертвой эффекта является психика». Показывают, конечно же, страшные картинки под страшную же музыку.

И еще: «Тут бравируют успехом и богатством. Боязнь поражения чрезвычайно портит характер. А психику приезжих ломают московские цены». В этой связи эксперт Малахов рассказывает, что было с его мамой, когда она увидела счет за чашку кофе и стакан минералки в одной из привычных ему точек общепита. Мораль от Фриске: «Чашка кофе за 4 000 рублей – это психоз, но за этим следует статусность, место, в котором ты находишься. Мы заложники того положения, в которое себя определяем».

Итог: «В большом городе нет времени анализировать и созерцать. Поэтому не выстраиваются отношения, можно найти только одноразового партнера и связи легко разрываются». Так что судьба каждого москвича, согласно фильму, состоит из ночной жизни, очереди одноразовых партнеров, погони за статусностью, череды психотравм – как по перечисленным причинам, так и в связи с проблемами дорожного движения в столице. А конец у всех – ночлежка (в фильме отражено и это). Так что предъявлена цельность московской жизни, и это прекрасно.

Второй плюс фильма в том, что это редчайший случай телевизионного продукта двойного назначения. Его с равным удовольствием посмотрят москвичи, ощущая себя героями, а также жители остальной территории РФ, злобно хихикая: так им и надо! По этой части не подкачал и ТВЦ, точнее, А. Караулов в своем «Моменте истины». «Мы будем говорить об ужасных вещах», – завел он речь о милицейском произволе. – Знаете, как у нас борются с «зайцами» в метро? Да просто стреляют в них из пистолета, и все дела». «Насмерть?» – интересуется приглашенный в передачу писатель Юрий Поляков. «Ранил», – с некоторым сожалением роняет Караулов. В принципе неплохо. Но это, конечно, уже не для продажи на территории города Москвы. А ведь ТВЦ, как же так?

Есть неожиданные новости в традиционной для отпусков экстрасенсорной тематике. Там же все по шаблону: очередные лекари-пророки, толпы народа и т. п. Этому не так чтобы выдается сертификат о подлинности, сколько проборматывается, что есть во всем этом что-то... И никаких оценок достоверности, тем более выводов в адрес представленных персонажей. А тут на Первом фильм про Вангу, заведомо обладавшую всеми сертификатами и лицензиями, раз уж она предвидела не только распад СССР, но и предсказала победу Ельцина в 1996-м. Так вот, в фильме предъявлена съемка встречи Ванги и Грабового, закончившаяся весьма эмоциональной реакцией Ванги. Она, дело в чем, предложила Грабовому продиагностировать ребенка, отец которого пришел к ней на прием (у ребенка была лейкемия). Грабовой бодро отрапортовал, что ребенок выживет, только ему надо пить зверобой, и начал сообщать дозы, но был оборван Вангой, которая пришла в негодование: «Умрет он, умрет! Зверобой!» В общем, погнала его прочь, о чем наутро написали болгарские газеты с фотографиями на первых полосах. После этого авторы фильма сочли необходимым добавить, что аналогичный прием у Ванги нашли Чумак, Кашпировский и Т. Глоба. Небывалое дело. Неупомянутые-то как воспрянут!

Продолжается смена формата «Школы злословия». Теперь там зачастили классово близкие литераторы, только в несколько странном качестве. Либо это литературный критик Кузьминский – как раз по поводу прекращения им критической деятельности, либо литературовед Волгин, с которым говорят о Чубайсе и Гайдаре (Волгин, впрочем, оказался исключением из классово близких), а теперь и Лев Рубинштейн – поэт, который стихи не пишет достаточно давно. Ну, он-то еще напишет, когда захочет, но программа явно ориентируется не на профессиональную деятельность гостей, а на социальные обстоятельства интеллигентной жизни. В разных передачах получается по-разному, но нарастает ощущение – тут, видимо, уже миссия, состоящая в том, чтобы консолидировать культурную общественность вокруг данного формата. Проблема с названием – ну какая же это «Школа злословия», когда уже «Задушевная беседа»? И сможет ли такой формат конструктивно консолидировать интеллигенцию, учитывая ностальгический аромат этих разговоров?

Андрей Краско

И о неприятном. Да, в отличие от многочисленных передач об умерших актерах, авторы которых не слишком озабочены приличиями, фильм «Андрей Краско. Непохожий на артиста» на Первом был вполне корректным. Все традиционно – биография, перемежаемая кадрами из фильмов. Воспоминания друзей-коллег, что-то добавляющих про человеческие и профессиональные качества умершего. И – сколько нашлось – интервью с самим актером, с непременными словами за кадром «это было последнее интервью, которое дал Андрей Краско», будто он сам давал это интервью как последнее. Зато в правом верхнем углу кадра видна гордая циферка «1»...

Дело понятное, надо же было из чего-то сделать историю, вот и сделали из того, что попалось под руку. Но вот надо ли было? Славный человек умер вовсе не затем, чтобы о нем сняли эту программу. Все было бы еще ничего, если бы не эта страсть к изображению обстоятельств чужой смерти. С досъемкой, разумеется. Всякие капельницы и машины скорой помощи. И еще – откуда взялась обязанность вставлять в любую биографию дополнительные «заманухи» вроде алкоголизма и чрезмерного курения Краско? Хотят предостеречь подрастающее поколение? Или что, жизнь Краско без подробностей его смерти в Одессе не давала повода для того, чтобы сделать о нем передачу?

В общем, не дадут спокойно умереть. Ладно когда устраивают сеансы последующих разоблачений, как с Гундаревой, например. Тут понятно: работали моральные уроды, вопросов нет. Так ведь здесь вроде приличные люди, хотели как лучше. Или это уже такое убеждение, что раз всенародно любимый, так, значит, уже как член любой семьи и зритель имеет право знать о нем все? Да не имеет он такого права. Не дети, в конце-то концов.

Начинают появляться кадровые новости. А. Венедиктов в «Без посредников» сообщил о том, что К. Эрнст «принял программу» С. Сорокиной «Будьте добры». Что за нишу предполагается заполнить – очевидно. Социальную и отчасти гендерную. Когда начнет выходить, неизвестно, причем Венедиктов сказал, что Эрнст принял программу «в качестве эксперимента». Другая новость конкретнее: весь конец недели Первый анонсировал некие «Другие новости» – с понедельника в 14.00. Анонсировал любопытно, особо напирая на то, что новости именно «другие» и что там не будет «ни слова о политике». Чем завлекают-то, а? Ни слова о политике...