Павел Святенков: Как стать Путиным

Дескать, гонения повышают шансы на приход к власти. Грядет, говорили они, царствие обиженных. Русскому народу палец в рот не клади. Вернее, клади. Палец он откусит, зато потом – пожалеет. И изберет президентом. С тех пор, как «обиженный» Борис Ельцин стал главой государства, прошло 15 лет. К власти под девизом «Кто нас обидит, тот три дня не проживет!» пришел Владимир Путин (а как иначе прикажете интерпретировать призыв «мочить в сортире»?). Режим сменился, но мнение осталось.

Предполагается, что обиженный завоюет народную любовь просто потому, что его обидели. Но разве пик карьеры Ельцина-оппозиционера пришелся на увольнение с поста первого секретаря МГК КПСС? Разве Ющенко стал народным героем после отставки с поста премьер-министра? Нет и еще раз нет! Ельцин «родился» в момент «падения с моста». Ющенко не состоялся бы без отравления, неузнаваемо изменившего его лицо.

Обидеть политика легко. Достаточно, например, отнять у него дачу или отправить в отставку с занимаемого поста. Но чтобы завоевать народную любовь, нужно пострадать не так, как страдают люди.

Забавно, что «отравление» было и в карьере Ельцина. В конце 80-х, во время визита в США, будущий «гарант», кажется, немного принял на грудь, и вел себя игриво во время встречи с американской общественностью. Ребенком помню показ записи встречи по телевизору. То был страшный «компромат», призванный стереть в порошок репутацию Ельцина. Но… ничего не произошло. Общественное мнение все поняло правильно. Конечно, не было никакой водки. Просто КГБ подбросил в стакан воды, которую выпил народный вождь, страшную отраву. Ельцин выпил и сделался пьяным. Думаете, шучу? Такова была основная версия. Когда пятнадцать лет спустя я напомнил эту историю знакомому, он подумал и сказал: «А может, и впрямь был такой порошок?». Попытка объяснить, что КГБ незачем выдумывать яд, делающий человека пьяным, коль скоро бутылку водки можно купить в любом магазине, не произвела никакого действия.

Увы и ах, русский народ – как и всякий другой - не любит обиженных. Что? Вы плачете? Не печальтесь, он любит сериалы. История с Ельциным, невозможная в жизни, пришлась бы как нельзя кстати в латиноамериканском «многосерийном художественном фильме». «Падение с моста» - стандартный прием. Герои теряют память, внезапно становятся наследниками крупных состояний, меняются многочисленными грудными младенцами, наконец, травят друг друга ядом. Чем обеспечивают сериалу неослабное внимание благодарной аудитории.

Звездный час политика – не обида, пусть даже от власти. Звездный час – неожиданная удача, попадание из скучной реальности в глянцевый мир фазенд и рыдающих рабынь Изаур. А для этого надо сыграть свадьбу, упасть с моста, на худой конец, отравиться.

Борис Ельцин (фото АР)

Ошибка Ходорковского, Касьянова, Лимонова в том, что они никогда не падали с моста. Им незнакома амнезия. Добрая заокеанская тетушка не отписывала им в наследство Эмпайр Стэйт Билдинг на клочке прошлогоднего выпуска «Мегаполис-Экспресса». Лимонов, правда, сидел в тюрьме. Но народ-то помнит Лимонова благодаря пресловутому негру, на излете перестройки поразившему воображение читателей. Вот она, всемогущая мыльная опера! Правда, на специфический лад.

Обидеть политика легко. Достаточно, например, отнять у него дачу или отправить в отставку с занимаемого поста. Но чтобы завоевать народную любовь, нужно пострадать не так, как страдают люди. Нужно пострадать, как страдают персонажи мыльных опер! Выжить в страшной катастрофе, а потом излечиться от амнезии. Подвергнуться чудовищным по изощренности гонениям всевидящих спецслужб. Наесться стирального порошку и не умереть.

Поэтому гонения со стороны властей, если эти гонения успешны, не дают результата. Лимонов отсидел в тюрьме, но не приобрел популярности. Не приобрел ее и нынешний заключенный Михаил Ходорковский. О Касьянове я уж не говорю.

Но почему столь популярно «мыло»? Почему политики копируют ходы сериалов? Потому что все они отсылают нас к архетипическому образу «мальчика, который выжил». Не сгорел в огне, не утонул.

То есть не неудачник, а наоборот, – самый настоящий удачник, «винер».

Откуда же берется дурацкое мнение, что неудачников любят? Очень просто. С точки зрения архетипов, удачник – не тот, с кем ничего не происходит (или кому все идет в руки само). Это всего лишь серая, неинтересная личность. Удачник – это тот, кому везет в неблагоприятной ситуации. Особенно это касается ситуаций жизни и смерти, пан или пропал. Удачник – тот, кто по всем законам вероятности должен пропасть, а оказывается паном.

Возьмем то же самое падение с моста. При всей комичности, оно ставит человека перед классической задачей – выжить или умереть. Выживший проходит испытание смертью и потому получает право на власть. Правитель – это человек, заглянувший за черту, победитель невозможного. Пусть даже для этого нужно всего лишь перейти речку, в которой воды по колено взрослому человеку. Но…

Здесь мы подходим к анализу описанного Максом Вебером феномена харизмы. Харизма – приписываемый лидеру «божественный дар», способность оказывать влияние на людей и внушать им веру в «божественность» своей политической миссии. Механизм харизматического лидерства обычно считается непознаваемым.

Так вот, харизма – это способность выплыть, одержать победу в ситуации выбора. При демократическом правлении лидеры правительства и оппозиции регулярно «бросаются под мост» - законы вынуждают их выступать на всеобщих выборах, ставят в ситуацию пан или пропал, перед выбором: либо ты президент на новый срок, либо политический пенсионер. Поэтому у каждого харизматического правителя должен быть свой «мост».

Владимир Путин на встрече с родственниками погибших моряков "Курска" (фото ИТАР-ТАСС)

Был «мост» и у Путина. Это – чеченская война. Степашин не решился «мочить террористов в сортире», а Путин решился. Потому и стал президентом. Он правитель не только по выбору народа, но и по праву, как человек, совершивший поступок, прошедший ритуал инициации в цари*.

Одни падают с моста, другие понарошку травятся, третьи встают с одра смерти – а результат один? Несправедливо? Да, поскольку все зависит от масштаба личности. Личности слабой и испытания посылаются слабые. Но главное даже не это. Главное – преодоление испытания. Тот герой, кто выплыл из-под моста, если даже речку курица вброд перейдет. И тот проиграл, кто растерялся в момент испытания. Помните, Рыжкова называли «плачущий большевик»? Классический вариант проигрыша – демонстрация слабости. «Москва слезам не верит».

Там, где демократическая процедура не развита, лидерам приходится идти на крайние меры или сознательно ставить себя в опасные ситуации, чтобы заслужить харизму. Жизни демократического лидера в диктаторском государстве может угрожать реальная опасность. Но он все равно должен идти и побеждать.

Проблема нашей оппозиции в том, что она побеждать не хочет. Она ждет, когда ее обидят, а потом предъявляет обиду как орден, ожидая народной любви. А ее нет как нет. Народ не будет уважать лидера, который утонул. «Живого я тебя прощаю, а вот мертвого бы отправил на гауптвахту».

Что ни говори, а Путин право на харизму заслужил. Он провел страну через Норд-Осты и Бесланы. Дорогой ценой, скажете вы? Да, за преодоление кризисов было заплачено сполна. Но ведь и отдача велика. Россия по-прежнему существует, несмотря на все предсказания ее распада, сделанные за последние годы. В этом, видимо, и заключается секрет феноменального путинского рейтинга. Путин выигрывает кризисы. Пожалуй, это идеальное определение. Харизматический лидер есть человек, который выигрывает в кризисных ситуациях**.

Российская же оппозиция кризисы проигрывает. Путин противостоит бандитам, либеральные политики выносят им хлеб-соль. Тем самым расписываясь в несостоятельности своих претензий на правление.

Оппозиция станет полноценной только тогда, когда ее лидеры научатся держать удар в кризисных ситуациях. Держать удар, а значит и Россию, ибо любой политический выигрыш в условиях распада страны эфемерен. Пока лидеры оппозиции будут готовы по первому свистку сдавать государственные интересы, а по второму – демонстрировать обиженность на «жестокую власть», устроившую на них гонения, никакого толка не будет. Оппозиции, впрочем, тоже.

__________________________________________

* Надо сказать, что у Степашина был шанс сделать то же – более того, он даже реализовал его. Я имею в виду ситуацию в Югославии, случившуюся во время его премьерства - когда российские войска заняли аэродром в Приштине. Увы, последующая сдача Югославии российским руководством зачеркнула весь эффект: удачник не может допустить, что плоды его победы будут нахально отобраны. Поведение же Степашина во время нападения на Дагестан окончательно похоронило его как сколько-нибудь интересного политика: он, условно говоря, раздумал прыгать в воду, «слился»…

** Соответственно, реально опасной для Путина была, например, ситуация вокруг подлодки «Курск», где Путин был обречён демонстрировать беспомощность. Здесь, однако, он опять сделал верный выбор – не стал играть навязываемую ему заведомо проигрышную роль. То есть не поехал по первому свистку на место катастрофы, а уж когда приехал – демонстрировал готовность участвовать в сколь угодно неприятных ситуациях (например, встречаться с семьями погибших). Интересно сравнить с этим поведение европейских лидеров: оно строится по похожим схемам. Тони Блэр тоже не стал торопиться в Лондон на место терактов – чтобы избежать встречи со своим поражением. Он появился, когда поражение удалось превратить в победу, хотя бы на словах («спасатели работали как надо, лондонцы выдержали это страшное испытание на отлично, британское государство едино как никогда»).

Написать письмо автору